65 лет прошло с того победного мая. Выросли поколения, не знавшие войну. Но совесть и чувство долга не даёт нам забыть ту беду. Мало осталось на земле солдат Великой Отечественной. Уходят ветераны... И у нас осталась последняя возможность посмотреть им в глаза и спросить, что было и как было? Это знают только они...
Моя первая и единственная встреча с участником войны Михаилом Вячеславовичем Матовым состоялась в мае 2009 года. В его комнате на столе лежало множество поздравительных открыток с Днём Победы – от Президента России Дмитрия Медведева, от главы МО «Шадреньгское» Владимира Мельника, от детей, внуков и правнуков.
«Дяде Мише», как называли его односельчане, было 90 лет. Он испытал все тяготы войны, был дважды ранен, контужен, награждён медалями и орденами. После войны всю жизнь проработал в совхозе. Плотник был отличный, на сенокосе – первый, в лесу – в передовиках. Ушёл на пенсию только в 64. И был награждён долголетием...
Но видно что-то почувствовал Михаил Вячеславович весной 2009 года. Не случайно же попросил он сына сколотить и развесить возле дома побольше скворечников. И радовался, когда в домиках появились звонкоголосые жильцы. А самое главное, в День 64-летия Победы показал отец своему сыну фронтовой дневник. Он берёг его более 60 лет.
Как солдату удалось сохранить эти записи и пронести их через всю войну, ведь на фронте запрещали вести дневники? Это объяснялось требованием бдительности: а вдруг дневник попадёт в руки врага! За дневник можно было серьёзно поплатиться, солдаты это понимали и не решались рисковать. Да и где было взять силы, духовные и физические, чтобы записывать происходящее день за днём.
И вот я держу в руках дневник – настоящую реликвию, опалённую боями, потерями, трудным бытом войны и страшной усталостью. Кажется, даже чувствую, как жжёт кончики моих пальцев. И отчётливо осознаю, что, когда сержант Матов вёл свои записи, он не знал, что вернётся домой. Каждая запись в любой день могла стать последней.
«Подобные дневники – явление уникальное и его непременно нужно издать, это будет хорошим подарком отцу к 65-летию Победы», – примерно такие слова я говорю Владимиру Михайловичу Матову. Он после некоторого колебания соглашается. Не возражает и отец, хотя признаётся, что текст не предназначался для печати.
К сожалению, Михаил Вячеславович Матов не дожил до 65-летия Победы восемь месяцев. Но его фронтовой дневник издан. Он издан в память о солдате, о настоящем герое и очень-очень скромном человеке…
В дневнике нет описания жестоких боёв, в самом пекле которых Матов не раз оказывался, в нём – повседневная жизнь на фронте. Командир миномёта скрупулёзно фиксирует, сколько мин было выпущено при каждой артподготовке, записывает населённые пункты, за которые им приходилось сражаться, называет фамилии боевых товарищей, погибших и раненых.
Нет в дневнике описаний собственных подвигов! А ведь Михаил Матов был награждён орденом Красной Звезды, двумя орденами Отечественной войны, медалями. Он участвовал и в боях за взятие Рейхстага. И даже сохранился фотоснимок, где он рядом с Егоровым и Кантария. Но и про это – ни единого слова! А между тем, они служили в одной дивизии (150-й Идрицкой), только Матов – в 674 стрелковом полку, а разведчики, водрузившие знамя над Рейхстагом, – в 756-м.
Из дневника мы видим, что война застала Михаила Матова далеко от дома – шёл второй год его службы в Монголии. Боевое крещение он принял 6 мая 1942 года под Ленинградом. 24 июня его первый раз ранило. А ровно через три года, 24 июня 1945 года, сержант Матов в составе сводного полка Белорусского фронта прошёл на Параде Победы по Красной площади. И про это событие Михаил Матов сообщает просто, не гордясь и «не выпячиваясь». А ведь из их 674-го стрелкового полка только трое были удостоены такой чести!
27 июня 1945 года Матов написал в своём дневнике: «Прощай, Москва! Едем на Берлин». Как рвалось сердце солдата домой, но приказ был возвращаться. И только спустя 11 месяцев Михаил Матов ступил на родную землю. Последняя запись в дневнике – 28 мая 1946 года: «Радостная встреча со своими родными. Все живы и здоровы. Ведь я никак не думал, что придётся остаться живым и увидеть своих родных. Итак, я не был дома 6 лет и 8 месяцев».
После этого – ни строчки. Началась новая жизнь. Трудная, очень трудная, но, главное, мирная!